Грязь, дерьмо и лужи крови - не страшно.
Принимаешь как неизбежность, закрываешь глаза.
Страшно - когда видишь слёзы в глазах у ЛЮДЕЙ.
Когда при этом чувствуешь долю своей вины, за которую неизбежно придётся отвечать.
Перед Богом.

Нет ничего страшнее, чем боль и горе в глазах ребёнка.
Каждый из нас, из взрослых людей, в ответе - нет, не за каждую слезинку.
Плакать - это нормально.
Плачут и от сострадания - тоже, это - правильные слёзы.
НО.
Нельзя детей оставлять наедине с горем.
Неравное противоборство.

Самое страшное - пережить своих детей, имхо.

Салават.
Благодарю.
Я сразу почувствовал, что ты - человек добрый и ранимый, за это и испытываю к тебе симпатию.
Да и работа твоя - не самая лёгкая - мягко говоря, и тот груз, который ты вывозишь по жизни, вызывает уважение.
Но и поспорить с тобой не то, чтобы приятно, но как -то повышает самооценку (извини).
Степень горя взрослого, сильного человека, - не может сравниться с горем человека невзрослого, неокрепшего.
Дети утрату переживают сильнее, выгорая изнутри.
Взрослые могут и должны иметь большую силу справиться с грузом навалившегося горя.

Самуил Маршак
Вересковый мед
Перевод баллады Роберта Льюиса Стивенсона

Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый — на живом.

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.

В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.

Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.

Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»

Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,-
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.

Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.

Гневно король промолвил:
«Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!»

Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.

И вдруг голосок раздался:
«Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!

Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!» —
Карлик сказал королю.

Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
«Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!

Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем...
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.

Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод —
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!..»

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:

Правду сказал я, шотландцы,
«От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна —
Мой вересковый мед!»

К чему, в чём смысл цитируемой баллады?
Наше Отечество положило на алтарь Победы безумные жертвы.
Наши предшественники были сильными, и они - победили.
Победим и мы, потому что кровь наших предков, которая в нас, - она умеет кипеть в минуту ярости.
А так-то мы - добрые. И - ранимые.